В 100 км к востоку от Уолл-стрит, участок земли, напоминающий по форме китовый хвост, разделяет залив Лонг-Айленд и залив Конскайенс. Здесь расположились роскошные виллы с собственными пирсами, теннисными кортами, бассейнами и зелёными аллеями. Район носит название Олд Филд, но соседи зовут его по-другому – ривьера Ренессанс. Как можно догадаться, самые богатые жители этого района – учёные, работающие в хедж-фонде Renaissance Technologies, базирующемся в соседнем районе Ист Сетокет.
О владельцах роскошных вилл почти ничего не известно, как и о самой компании. Имя Renaissance Technologies на слуху у всех, но никто не знает, что происходит внутри. Известно, что компания управляет несколькими фондами, в т.ч. Institutional Equities Fund, Institutional Diversified Alpha и Medallion Fund. Последний – самый успешный – работает только для трёхсот сотрудников Renaissance Technologies и нескольких избранных, имеющих многолетние тесные связи с компанией. Все три фонда основаны на количественных методах анализа фондового рынка. Сегодня это самый наукоёмкий подход к инвестированию. Около 90 сотрудников Renaissance Technologies обладают учёной степенью.
По данным Bloomberg, за последние 28 лет Medallion получил $55 млрд прибыли, что на $10 млрд больше, чем у фондов под управлением миллиардеров Рея Дэлио и Джорджа Сороса. Более того, прибыль Medallion получена за более короткий срок и с меньшими активами под управлением. Сегодня Renaissance ограничивает не только количество людей, которые могут вступить в фонд, но и размер инвестиций. Это необходимо для того, чтобы стратегии Medallion, основанные на количественных методах анализа рынка, продолжали работать. Сумма активов под управлением, превышая определённый порог, начинает влиять на рынок, и алгоритмы не могут работать так, как запрограммированы. Поэтому Renaissance удерживает объём средств Medallion между 9 и 10 млрд долларов. Это в два раза превышает размер активов, находившихся под управлением Medallion десять лет назад. Сегодня прибыль фонда снимается каждые полгода.
Благосостояние учёных из Renaissance превышает ВВП многих стран и всё больше влияет на политику Соединённых Штатов.
Например, сопредседатель компании Роберт Мерсер поддерживал Теда Круза во время праймериз и Дональда Трампа во время президентских выборов. По данным Центра за ответственную политику, Мерсер пожертвовал $22,9 млн и тем самым стал третьим по величине спонсором Республиканской партии. В то же время Джим Саймонс, основатель Renaissance, и Генри Лофер, бывший руководитель исследовательских работ, оказались по другую сторону баррикад – в сумме они пожертвовали $30 млн Демократической партии. Спикер компании Джонатан Гэстелтер заявил, что собственники и руководители Renaissance отказались комментировать ситуацию. Это довольно типичный ответ для структуры, максимально закрытой для общественности. Чтобы хоть что-то узнать о компании, было проведено журналистское расследование. Факты, изложенные ниже, получены в результате двух сотен интервью с людьми, которые лично знают учёных из Renaissance: учились, работали вместе или же конкурировали с ними.
«Renaissance Technologies – это коммерческая версия «Манхэттенского проекта» (кодовое название программы США сер. XX в. по разработке ядерного оружия, проводившейся в атмосфере максимальной секретности – прим.)», – утверждает Эндрю Ло, профессор финансов в Школе Слоана Массачусетского технологического университета и председатель компании AlphaSimplex, которая занимается исследованиями в области финансовой математики. Ло превозносит основателя Renaissance Джима Саймонса за то, что тот сумел объединить такое количество учёных: «Они асы в области количественных инвестиций. Никто не может с ними сравниться».
Естественно, больше всего споров и обсуждений разгорается вокруг финансовых успехов главного фонда Renaissance, Medallion. Результаты его работы поражают воображение инвесторов и кажутся невозможными. В 2000 году Medallion получил доходность 98,5%; в 2007 – 85,9%; в 2008 – 98,2%. Своим успехам фонд, разумеется, обязан учёным-математикам и количественным методам анализа фондового рынка. Это направление инвестирования сейчас считается самым перспективным. По данным Bloomberg, в 2016 году клиенты вложили $21 млрд в алгоритмические хедж-фонды и одновременно забрали $60 млрд из компаний, специализирующихся на других направлениях. Стоит привести ещё один достойный пример: фонд Two Sigma, управлявший в период кризиса капиталом в $5 млрд, резко увеличил свои активы до $37 млрд. И даже такие консервативные трейдеры как Пол Тюдор Джонс и Стив Коэн внедряют инструменты количественного анализа в своё программное обеспечение в надежде увеличить доходы.
Специализация на количественных методах инвестирования – не единственная причина успеха фонда Medallion. Конкуренты говорят о нескольких преимуществах компании. Первое: компьютеры Renaissance – одни из мощнейших в мире. Сотрудники обладают большим количеством – и качеством – информации. Поэтому они находят больше сигналов, на которых основываются их «предсказания», и создают лучшие стратегии для управления капиталом. Renaissance всегда вкладывала много средств в развитие процессов сбора, сортировки и проверки данных, а также – в обеспечение их доступности для сотрудников. «Когда у тебя появляется идея, ты хочешь проверить её как можно быстрее. И если ты получаешь информацию в неподходящем формате, это сильно замедляет процесс», – говорит Ник Паттерсон, который проработал исследователем в Renaissance 8 лет.
Ещё одна сильная сторона компании – контроль затрат на биржевую торговлю и пристальное внимание к тому, какое влияние на рынок оказывают сделки фондов Renaissance. Однако всё это – не уникальные преимущества. Компьютерные технологии становятся всё дешевле, всё больше компаний обращаются к количественным методам инвестирования, а конкуренты оттачивают своё мастерство.
Продолжит ли Medallion так же успешно чеканить деньги?
Разумеется, значительная часть успеха заключается в профессионализме сотрудников. Объединение такого количества учёных – целиком и полностью заслуга Джима Саймонса. Его без преувеличения называют математическим гением. Саймонс – профессор Массачусетского технологического института и Гарварда, лауреат премии Освальда Веблена в области геометрии и соавтор теории Черна-Саймонса. Он родился в 1938 году в Массачусетсе, отец – владелец обувной фабрики, мать – домохозяйка. Их предки переселились в США из Российской империи в конце XIX века.
В 1964-1968 Джим Саймонс занимал должность исследователя (дешифровальщика) в Институте оборонного анализа, где он проводил работу по выявлению сообщений на фоне помех. Цель алгоритмической биржевой торговли очень похожа – построить модели, которые улавливают торговые сигналы из хаоса, создаваемого рынками. Часто сигналы очень тихие, но, тем не менее, они могут помочь определить, как будет меняться цена акций, облигаций или барреля нефти. Это комплексная проблема. Колебания цен зависят от фундаментальных причин и процессов, а иногда от нерационального поведения людей, совершающих покупки и продажи.
Несмотря на то, что Саймонс лишился работы в Институте оборонного анализа после того, как осудил войну во Вьетнаме в своём письме в New York Times, приобретённые им во время криптографической работы связи помогли создать Renaissance, а спустя несколько лет и Medallion. В течение следующего десятилетия Саймонс возглавлял кафедру математики в университете Стони Брук и одновременно упражнялся в торговле товарными фьючерсами. В 1977 году он распрощался с академической работой, чтобы попробовать себя в управлении активами. (Впоследствии Саймонс и его коллеги пожертвуют университету $250 млн. Стони Брук находится всего в трёх километрах от Ист Сетокета, где базируется Renaissance).
Саймонс покупал и продавал товарные активы, делая свои ставки на основе фундаментальных показателей, таких как спрос и предложение. Увидев неэффективность этого подхода, он решил обратиться к своим знакомым среди криптографов и математиков за помощью в выявлении паттернов, биржевых закономерностей. Он связался с бывшими коллегами из Института оборонного анализа Элвином Берлекампом и Леонардом Баумом, а также с коллегами из университета Стони Брук профессорами Генри Лофером и Джеймсом Эксом. «Я предположил, что существуют способы предсказания цен методами статистики, – сказал Джим Саймонс корреспонденту из журнала Numberphile. – В итоге мы создали такие алгоритмы».
В сущности, эти алгоритмы либо следуют за трендом (трендследящие модели), либо действуют против него (реверсные). Фонд Renaissance пользовался и первыми, и вторыми. Поначалу результаты были разными: в 1988 году доход составил 8,8%, а в 1989 году компания понесла убытки в размере 4,1%. Но в 1990 году, сконцентрировавшись на краткосрочной торговле, Medallion показал 56% прибыли после налогообложения. «Я был уверен, что наши модели будут работать лучше, – говорит Берклекамп, который несколько лет назад покинул Renaissance, чтобы вернуться к академической деятельности, и является почётным профессором в Калифорнийском университете в Беркли. – Но я не думал, что они будут работать настолько хорошо».
В начале 90-х высокая годовая прибыль стала нормой в Renaissance: 39,4%, 34%, 39,1%.
Многие инвесторы, узнавшие о прорыве Renaissance, пытались пробиться в Medallion, но их игнорировали. С 1993 года фонд не принимает инвестиций со стороны. Комиссионные также взлетели вверх: от 5% с активов и 20% с доходов до 5% с активов и 44% с доходов. Полное отсутствие клиентоориентированности стало визитной карточкой Renaissance. Боннефой – один из последних сторонних инвесторов, которых «выдавили» из Medallion в 2005 г. – вспоминает, как набирал Манхеттанский номер, чтобы узнать записанную на автоответчик ежемесячную прибыль. «Они непомерно задрали цены на свои услуги, и, тем не менее, остались на голову выше остальных», – говорит Боннефой. Доходность – вот первое и единственное, что нужно Medallion, чтобы поддерживать свой имидж. До сих пор корпоративный сайт renfund.com выглядит так, будто не менялся со времён Netscape.
Вдохновлённый успехом Medallion, в середине 90-х Саймонс занялся расширением штата учёных. Любой, кто обладал опытом работы на Уолл-cтрит или хотя бы образованием в сфере финансов, мог попробовать свои силы в компании. «Мы нанимаем людей, которые проявили себя в исследовательской деятельности», – пояснил однажды Саймонс. Следующий поток талантливых людей – большая часть которых до сих пор составляет костяк компании – пришёл из исследовательского центра IBM имени Томаса. Дж. Уотсона в Йорктаун Хейтс. Эта команда занималась проблемами распознавания речи и машинным переводом.
Когда эти задачи только начинали решать, учёные-программисты объединялись с лингвистами и пытались преобразовать грамматику в код. В IBM группа учёных, включая Мерсера и Брауна, утверждала, что эти проблемы лучше решать с помощью статистики и теории вероятности. Их руководитель Фредерик Джелинек любил говорить: «Как только я увольняю лингвиста, система начинает работать лучше». По словам учёных, работавших в том исследовательском центре, исследователи загружали в компьютеры «тонны данных». Однажды, по свидетельствам коллег, Мерсер не появлялся в течение нескольких месяцев, загружая в компьютер французские глаголы во всех формах. Результатом приложенных усилий стал алгоритм, который определял, что к фразе «Le chien est battu par Jean» ближе всего фраза «Жан укусил собаку». Те же принципы и полученный новый опыт учёные применили для создания алгоритма распознавания речи: «Давая аудитории сигнал х, спикер, возможно, на самом деле сказал у».
«Проблемы распознавание речи и перевода находятся на пересечении математики и информатики», – утверждает Эрни Чан, который работал в исследовательском центре IBM в середине 90-х и сейчас возглавляет алгоритмический фонд QTS Capital Management. По его словам, учёные решали не только академические задачи, они развивали теории и создавали программное обеспечение для внедрения полученных решений. Работа группы в конечном итоге сделала возможным создание программы Google Translate и программы Siri компании Apple.
По словам человека, знавшего Мерсера и Брауна, в 1993 году они вышли на руководство IBM со смелым предложением: создать алгоритмы для управления подразделением IBM – пенсионным фондом с капиталом в $28 млрд. IBM проигнорировало их предложение, посчитав, что компьютерные лингвисты не могут разбираться в прогнозировании инвестиций. Но увлечение Мерсера и Брауна финансовым рынком только начиналось.
В том же 1993 году Ник Паттерсон, который раньше работал дешифровщиком для Великобритании и США, присоединился к Renaissance и сблизился с Брауном и Мерсером. «У IBM были серьёзные проблемы, моральное состояние было никакое, и работа на Renaissance была выходом из ситуации», – говорит Паттерсон. Он трудился в Renaissance вплоть до 2001 года, а в настоящий момент работает старшим биологом-вычислителем в исследовательском Институте Брода и занимается исследованиями в области генетики. По его словам, Мерсер и Браун решили присоединиться к команде Renaissance, привлечённые пятидесятипроцентной прибавкой к зарплате. Они разместились в мансарде в Сетокете и часто ужинали вместе. Когда приносили счёт, они доставали специальный калькулятор, который генерировал случайные числа. Оплачивал счёт тот, кому выпадало большее число.
Когда Мерсер и Браун стали работать на Renaissance, им поручили проводить исследования в разных областях, но вскоре стало понятно, что они лучше работают в паре, чем по отдельности. Они подпитывали друг друга: Браун был оптимистом, а Мерсер – скептиком. По словам Паттерсона, Питер очень креативный и генерит множество идей, а Боб обычно отвечает, что над этими идеями ещё нужно серьёзно поразмыслить. Они стали руководить группой, занимавшейся акциями, которая теряла деньги. «Им понадобилось четыре года, чтобы заставить систему работать. Джим был очень терпелив», – говорит Паттерсон. Вложения окупились. Много лет спустя, на конференции по компьютерной лингвистике 2013 года, Браун сказал: «Renaissance основала пара математиков. Они и понятия не имели, как программировать. Они учились этому, читая компьютерные справочники, а это не самый хороший способ обучения».
По сведениям из документов, поданных в Министерство труда США, сегодня та самая группа, занимающаяся акциями, зарабатывает большую часть прибыли Medallion, используя деривативы и заёмные капиталы, превышающие собственный в 4-5 раз. Renaissance подал эти сведения в Министерство труда в связи с заявлением об изменении пенсионных программ для работников. Часть их средств в Medallion планируется перевести в Индивидуальный Пенсионный План. Предполагается, что сотрудники не будут никогда платить налоги с доходов, полученных в результате использования уже заработанного. Это сэкономит им миллионы долларов.
В команде Renaissance работали и другие ветераны IBM: близнецы, разработчики теории струн, Стивен и Винсент Делла Пьетра, разработчик алгоритма распознавания человеческой речи Лалит Бал, специалист по обработке цифровых сигналов Мукунд Падманабан, программист Дэвид Маджерман, и Глен Уитни, который писал программное обеспечение во время летней практики. «Основная идея, усвоенная в IBM, заключается в том, что целое больше, чем просто сумма частей», – вспоминает Эрни Чан.
По словам людей, близких к Renaissance, помимо Мерсера и Брауна, специалистов в области исследований языка, на успех системы существенно повлияли астрофизики. Эти учёные значительно преуспели в «отсеве» сигналов от шума. Специалисты в области теории струн, братья Делла Пьетра были лишь первыми из многих с подобным опытом. Близнецы всегда работали в паре. Будучи учениками старших классов, они закончили научную программу Колумбийского университета с отличием, в студенческие годы изучали физику в Принстоне; получили учёные степени в Гарварде в 1986.
Стивен Строгац, профессор математики в университете Корнелл, помнит, как они, только поступив в Принстон, учились в классе универсальной алгебры. «Они всегда сидели рядом. Размышляя, они постоянно спорили. Их математические дискуссии всегда были жаркими, они постоянно поправляли преподавателя или объясняли что-то друг другу», — говорит он. Чан, работавший с ними в IBM, вспоминает, что близнецы всегда кричали исключительно друг на друга, а с остальными были добры и милы. Тот факт, что они близнецы, добавил ещё одну особенность. «Они практически читают мысли друг друга», – утверждает Чан.
В Renaissance, дабы упростить проведение дискуссий, братья Делла Пьетра заняли соседние кабинеты, разделённые лишь внутренним окном. Паттерсон, которому какое-то время они отчитывались, также отмечал, что «братья очень креативны и постоянно друг с другом конкурируют».
Переход из IBM не всем давался легко. Атмосфера в Renaissance сильно отличалась от той, к которой они привыкли.
Об этом времени Браун вспоминает так: «Мы очень быстро поняли, что мир финансовых рынков сильно отличается от IBM. Он безжалостен. Или твои стратегии работают лучше, чем у других, и ты зарабатываешь деньги, или твои алгоритмы работают хуже, и ты прогораешь. Это давление заставляет тебя сконцентрироваться».
Изменения в образе мышления были не единственными стимулами учёных из Renaissance, голодных до исследований больших объёмов данных. Они также обрели нечто неосязаемое – ощущение, что они стали частью семьи.
Джим Саймонс выглядел как заботливый отец семейства. Ни один другой руководитель Renaissance не обладал такими навыками работы с людьми, говорят те, кто знаком с ним и с компанией. Он вдохновил своих ботаников-квантов сплотиться, работать вместе. «У нас царит атмосфера открытости. Мы следим за тем, чтобы каждый знал, чем занимается любой из сотрудников компании. Чем быстрее происходит этот обмен информацией, тем лучше. Вот что стимулирует людей», – отметил Саймонс во время своей речи в Массачусетском технологическом институте в 2010 г. В Renaissance разные команды ответственны за разные области исследования, но на практике каждый может работать над любой задачей. Каждый вторник проводится общее собрание, чтобы обсудить возникшие идеи.
Разумеется, Саймонс работал и над совершенствованием технологий количественных инвестиций. В 2000 году он дал интервью изданию Institutional Investor, в котором объяснил философию своей фирмы и алгоритмов Medallion. «Система должна состоять из постоянно создающихся слоёв. Рассматривая каждую новую идею, мы должны понять: это что-то принципиально новое, или оно похоже на то, что мы уже делали», – сказал он. Как только это становится понятно, группа исследователей определяет, в каком объёме новый алгоритм можно использовать. Сигналы могут со временем исчезать, но обычно их не удаляют из кода совсем, поскольку они могут возникнуть вновь, или их игнорирование может иметь неожиданные последствия.
Когда люди из IBM были приняты в Renaissance, Medallion генерировал годовую прибыль в размере около 30% после налогообложения практически исключительно на торговле фьючерсами. Тогда было просто выявить паттерны и обратить в свою пользу отклонения. Один из бывших инвесторов сообщил, что учёные Renaissance обратили внимание на то, что опционы и фьючерсы Standard&Poor закрываются с разницей в 15 минут, и это какое-то время лежало в основе механизма извлечения прибыли. В системе использовалось большое число подобных отклонений, и учёные Renaissance подробно изучали каждое из них. В совокупности эти отклонения позволили зарабатывать миллионы, а немного позже и миллиарды.
Но по мере того как финансовый рынок становился сложнее, и всё больше квант-исследователей направляли свои усилия на расшифровку сигналов рынка, подобные отклонения, «неэффективности рынка», начали исчезать. На конференции в 2013 году Браун упомянул о наблюдениях, которыми Medallion поделился со сторонними инвесторами. Изучая сведения об облачности, они выявили связь между солнечными днями и подъёмом рынков от Нью Йорка до Токио. «Оказывается, когда в Париже облачно, вероятность того, что рынок пойдет вверх, понижается», – сказал Браун. Однако это не то, на чём можно заработать много денег, поскольку эта тенденция прослеживается в пятидесяти с небольшим случаев из ста. «Но дело в том, что если бы сигналы, в которых было бы больше смысла, были явными, их бы уже давным-давно использовали в торгах… Мы ищем все больше и больше закономерностей, и наши специалисты, 90 человек из которых обладают учёной степенью, просто сидят и целыми днями наблюдают за паттернами. У нас более 10 000 процессоров, которые непрерывно работают в поисках сигналов», – продолжил Браун.
Учёные из Renaissance разработали корпоративный язык программирования для построения своих алгоритмов. По словам людей, знакомых с деятельностью компании, код, на основе которого работает фонд Medallion, состоит из нескольких миллионов строчек. По данным другого источника, иногда позиции удерживаются в течение секунд, а иногда – в течение нескольких месяцев.
Команда из IBM многое сделала для повышения эффективности количественных инвестиций Renaissance. Поскольку алгоритмы фонда были ориентированы на закрытие сделок в течение короткого времени, исследователи уделили время тому, чтобы изучить стоимость операций и то, как их собственные действия влияют на рынок. По мнению квант-аналитиков, последняя проблема особенно сложная. Они также следили за тем, чтобы сделки и доход соответствовали тому, что было запланировано системой, поскольку выставление неадекватной цены или другой компьютерный сбой могли провалить всю операцию.
И практически с самого основания компании Саймонс указал на ещё одну опасность: общий размер инвестиций влияет на результат инвестирования.
Слишком много денег может привести к отсутствию доходности.
Также Саймонс отмечал, что необходимо быть готовым к ущербу, который может нанести работа других компаний. В письме, обращённом к инвесторам фонда акций, основатель компании Renaissance писал: «Мы верим в то, что обладаем совершенным набором торговых сигналов, но некоторыми из них несомненно пользуются другие хедж-фонды, также зарабатывающие на росте или падении рынка».
Ещё одна зона риска для Renaissance – утечка кадров и информации. Случаи ухода из компании крайне редки. За исключением учёных, которые увольняются, чтобы вернуться к академической работе или заняться благотворительностью, сотрудники не уходят из Renaissance. Да и зачем бы они стали это делать? Задачи разнообразные, коллеги – суперпрофессионалы, а оплата труда исключительно высокая.
Однако были и исключения. В 2001 году Renaissance нанял русского учёного Александра Белопольского, который, как и многие его коллеги, приехал на запад после развала Советского Союза. Паттерсон возражал против его принятия на работу, поскольку тот совсем недавно пришёл работать на Уолл-стрит. Опасения оправдались. В 2003 году Александр Белопольский и другой русский учёный Павел Вольфбейн объявили, что они переходят в фонд Millenium Partners, у которого они выторговали себе крупные бонусы и право получать собственные доходы. Renaissance подал в суд на них и на Millenium, опасаясь, что бывшие сотрудники будут использовать инсайдерскую информацию. Впоследствии стороны урегулировали конфликт во внесудебном порядке.
Примерно в это же время на Renaissance работал другой учёный с русскими корнями Алексей Кононенко. Он получил учёную степень в Пенн Стейт в 1997 году и также недолгое время работал на Уолл-стрит. В Renaissance, к неожиданности многих, он получил повышение в составе группы, исследовавшей акции. Руководители обсуждали повышение Кононенко на регулярном ужине в доме Саймонса. Человек, знакомый со сложившейся ситуацией, утверждает, что некоторые учёные не могли понять, почему выдвинулся Кононенко, хотя многие проработали в компании гораздо дольше него. Со стороны это выглядело как сетования старшего товарища на то, что на должность назначили его более молодого коллегу. Другие люди, знакомые с положением дел в компании, утверждают, что русский учёный фактически выиграл борьбу за власть. Его продвижение стало целым событием. Какие бы ни были причины повышения Кононенко, результатом стало то, что Renaissance сохранил источник своего благосостояния: с момента того самого ужина Medallion получал годовой доход в размере более 40% после налогообложения.
Согласно индексу миллиардеров Bloomberg, Саймонс, которому до настоящего времени принадлежит не менее 50% компании, благодаря Medallion владеет состоянием в размере $15,5 млрд. Активы Брауна, Мерсера и Лофера оцениваются в сотни миллионов долларов. Последнему принадлежит второй по величине пакет акций Renaissance (около 25%).
То, сколько денег сотрудника находится в Medallion, зависит от его вклада в прибыль компании.
Одним из способов получить больший кусок общего пирога является слаженная совместная работа. Сотрудников поощряют количеством акций, которые они могут купить. В дополнение, четверть их заработка сберегается и инвестируется в Medallion, где эти деньги работают в течение 4 лет, причём сотрудники также уплачивают комиссию по модели «5% и 44%».
Как только каждый сотрудник Medallion становится богатым, это меняет его образ жизни. Поезд до Манхеттена уступает место вертолёту. Учёные меняют Honda на Porsche. Люди начинают заниматься теми хобби, о которых мечтали. Кузен Саймонса Роберт Лури, который возглавляет исследования в области фьючерсов, построил для своей дочери огромную арену для катания на лошадях. Яхты стали своеобразным must have. Мерсер заказал целую серию, и каждую назвал «Морская сова». На яхте Саймонса длинной 222 фута построен камин, который топится дровами. Обе яхты оборудованы такими современными средствам движения, что им не нужны якоря. Будучи заводилой, Саймонс всегда сам планировал корпоративные путешествия – на Бермудские острова, в Доминиканскую Республику, во Флориду, в Вермонт – и поощрял сотрудников, чтобы они брали с собой семьи. Одна из традиций компании – катание на лыжах. Саймонс, курильщик со стажем, дабы не отказываться от своей любимой привычки, оформил одному из ресторанов специальную страховку.
Когда соперников и бывших инвесторов спрашивают, как Renaissance удаётся продолжать получать столь ошеломляющие прибыли, они единодушно отвечают: «Renaissance двигается вперёд быстрее, чем кто бы то ни было». Однако не всегда, когда все остальные спотыкались, Renaissance оставался на ногах.
В августе 2007 года ипотечный кризис привёл к падению нескольких крупных алгоритмических хедж-фондов, включая управлявший $30 млрд фонд Goldman Sachs. Менеджеры этих фирм вынуждены были закрыть позиции, что только ухудшило ситуацию. По информации инсайдеров, кризис обошелся Medallion в $1 млрд – одну пятую его активов. Руководители Renaissance, опасаясь, что хаос сметёт их собственный фонд, дабы укрепить позиции свернули рискованные операции и начали продавать активы. Они были близки к капитуляции, когда рынок восстановился. За остаток года Medallion отыграл потери, и к концу 2007 года его прибыль составила 85,9 %. Руководство Renaissance усвоило один важный урок: не нужно вмешиваться в работу алгоритмов.
Кванты утверждают, что ни одна система не живёт вечно. Они задаются вопросом, насколько долго будет действовать магия Medallion. Прошло 7 лет с тех пор, как основатель компании Джим Саймонс вышел на пенсию. Однако фонд продолжает делать деньги теми же темпами. Даже в первой половине 2016 года, когда многие фонды понесли убытки, Medallion заработал более 20%. Renaissance снова нарастил своё благосостояние и влияние.
Сегодня Renaissance успешен под управлением Брауна и Мерсера, но обоим уже за 60, и люди задумываются над тем, какова будет ситуация при их преемниках. Анекдотичная ситуация имела место на закрытой конференции в 2016 году. Кто-то из аудитории задал квантам вопрос: «Кого вы видите для себя в качестве идеального работодателя?» Раздались нервные смешки, затем последовал честный ответ: «Джима Саймонса».
(Ист. — Bloomberg)